Еще одна важная причина, по которой я стал священником, — это пример моего настоятеля, отца Роджера О’Доннелла. Это был человек Божий, исполненный смирения, «ребёнок» в евангельском смысле, которого я имел честь сопровождать, когда он посещал дома больных, преподавая им Таинства; которому я помогал на Мессе, и чьей дружбой мог наслаждаться. Я тоже хотел стать священником, потому что думал о миссиях в Африке, я мечтал о том дне, когда смогу отправиться проповедовать Евангелие.
Когда я стал немного старше, то понял, что нельзя стать священником только по желанию, а необходимо заплатить за это высокую цену. Я испугался этой дорогой платы и начал бороться со своей совестью, стараясь заглушить в себе этот Божий дар — благодать призвания. В конце концов мне это удалось, и я подавил свое желание стать священником. Работая в поле, я спорил с Богом, чтобы Он избавил меня от этой битвы. В своей детской манере я пытался подкупить Бога, убеждая Его, что все мои сыновья станут священниками, а все дочери — монахинями. Наконец я выиграл битву за свою свободу; моя совесть успокоилась и больше меня не мучала. Я уже мог быть простым человеком в миру, возможно, мужем и отцом, создать семью. Я отказался от Божьего дара; но Бог терпелив и работает в тишине, прекрасно понимая нас.
В 19 лет я эмигрировал в США. Когда я увидел этот размах, блеск и великолепие, мне показалось, что я на Небесах.
Когда я приехал туда, у меня началась большая «депрессия». Три мои сестры уехали в США раньше меня. Одна из них — та, которая потом заболела и предложила Господу в жертву свою жизнь ради меня — рассказала монсеньору Полу Келли, настоятелю кафедрального собора в Скрэнтоне (штат Пенсильвания), где они жили, что я собираюсь приехать в США с братом, и что в детстве я хотел стать священником, но позже отказался от призвания. Монсеньор Келли попросил отвезти меня к нему в первое воскресенье вечером после моего приезда: он надеялся как-то возродить это призвание. Когда мои сестры с большой радостью сказали мне об этом, они не понимали, что создали для меня новый конфликт. Мне это не понравилось, и я решил не ходить на прием к монсеньору Келли. Бог видел, как я отказался от Его дара во второй раз; но терпеливо и заботливо Он отпустил меня, дав мне свободу, или, как мы говорим в Ирландии, «достаточно веревки, чтобы я мог повеситься».
На другой день я начал искать работу в Скрэнтоне, шахтерском городке. Я искал долго и был готов согласиться на что угодно, но мне везде отказывали. Наконец, когда надежды найти работу уже не было, я с огорчением согласился поехать со своей сестрой к монсеньору Келли. К счастью, когда монсеньор разговаривал со мной, он не упомянул о священстве, а вместо этого предложил мне работу — должность ризничего в соборе. Теперь у меня была возможность часто оставаться наедине со Святыми Дарами, потому что именно я открывал двери собора утром и закрывал их вечером. И так призвание, которое угасло во мне, вернулось к жизни. Желание стать священником снова стало сильным, и однажды я прибежал к монсеньору Келли и сказал: «Я хочу стать священником». Монсеньор спросил меня, что такое существительное, глагол и прилагательное. Я сумел ответить. Затем он велел мне пойти учиться в среднюю школу на улице напротив и пригласить моего брата, который работал на угольных шахтах, на мое место ризничего. Вскоре после этого мой брат также получил благодать призвания и начал свое обучение.
Год спустя мы закончили школу и отправились в Саут-Бенд, штат Индиана, в Университет Нотр-Дам: там мы поступили в семинарию Конгрегации Святого Креста
За два года до моего рукоположения я заболел: врачи диагностировали туберкулез. Меня забрали из семинарии и отвезли в лазарет нашей общины. Мне было очень плохо, и физически, и духовно. Мой худший момент наступил в октябре 1939 года, когда три врача, которые лечили меня, сказали, что уже ничего нельзя сделать, и что мне нужно либо идти на три сложные операции, либо отдаться на произвол судьбы, не надеясь ни на что, кроме молитвы… Один из моих профессоров из Университета Нотр-Дам, священник нашей конгрегации, отец Корнелио Хегарти, пришел ко мне как раз в тот момент, когда я узнал эти плохие новости… В течение получаса он разговаривал со мной, подарив мне больше богатства, чем все проповеди за всю человеческую жизнь: он говорил со мной о Пресвятой Богородице, о Ее величии, о Ее истине и всемогущей силе Ее молитвы. Имея сердце, полное любви к Богу, он построил для меня мост через пропасть и убедил меня попросить у Нее выздоровления. Мои друзья приходили ко мне со словами любви и понимания, но не могли исцелить меня: у Нее же была сила исцелить меня, если бы я попросил Ее об этом.
Божья Матерь оправдала доверие этого великого священника; от Нее я получил здоровье, и Ее любовь освободила меня от болезней, позволив мне с радостью вернуться к своему призванию: я был рукоположен в священники. С тех пор в знак благодарности я был готов умереть за Нее, и отдал бы Ей миллион миров, если бы имел. Движение, или Крестовый поход, за восстановление молитвы Розария в семьях стало средством, чтобы выразить Богу мою благодарность за Его дар.
